Появилось видео, на котором Ильми Умеров в «суде» зачитывает свое последнее слово(ВИДЕО)

В Интернете появилась запись произношения заместителем председателя Меджлиса крымскотатарского народа Ильми Умеровым последнего слова в ходе рассмотрения «судом» «дела» по обвинению в «сепаратизме».

Соответствующий ролик на своей странице в Facebook выложила Айше Умерова.

В своем выступлении Умеров рассказал о своем пути в национальном движении крымских татар, привел много примеров международных договоров и актов, которые нарушила Россия с 2014 года, подробно рассказал обо всех фальсификациях и подлогах на стадии следствия и во время «судебных» разбирательств:

««Родился 3 августа 1957 года в Ташлакском районе Ферганской области Узбекистана. Школу закончил в 1974 году в городе Маргилан. В том же году поступил, а в 1980 году окончил Андижанский Государственный Медицинский институт по специальности «лечебное дело». После прохождения интернатуры в Фергане, работал врачом акушер-гинекологом в городе Маргилан.

В 1984-м с семьей переехал в Краснодарский край, в город Крымск. Крым для крымских татар тогда ещё был закрыт. Действовало Постановление Совета Министров СССР ограничивающее прописку в Крыму и в ряде районов Краснодарского края. Нашу семью 1,5 года не прописывали, а меня 13 раз судили за нарушение паспортного режима. В начале 1986 года нам удалось прописаться. Я сразу устроился работать врачом анестезиологом-реаниматологом в центральную районную больницу.

1988 год − переезд в Крым. Несмотря на наличие вакансий в Бахчисарайской районной больнице, меня не взяли на работу. Главврач провел специальное собрание трудового коллектива, на котором было принято решение не принимать крымских татар, «этих предателей», на работу в Бахчисарайском районе. Это было в январе 1989 года. Как мы выживали и на какие средства существовали, знаем только мы сами. Пришлось торговать зеленью на базаре. Видимо, я был первым врачом из крымских татар обратившимся за трудоустройством − сейчас в этой больнице крымские татары составляют 40%.

Я всегда занимал активную жизненную позицию. С детства участвовал в крымскотатарском национальном движении. Был членом инициативной группы крымскотатарского национального движения в Краснодарском крае. Уже в Крыму, с 1990 года, издавал газету о проблемах крымских татар «Авдет». Принимал активное участие в подготовке и проведении Курултая крымскотатарского народа в 1991-м году. В 1994-м году впервые стал депутатом Верховной Рады Автономной Республики Крым. В октябре того же года назначен вице-премьер-министром правительства Крыма. 1997 год – отставка. С августа 1997 года по август 1999 был почетным председателем Всемирной Ассамблеи тюркских народов. В 2002 году − во второй раз избран депутатом ВР АРК и до июля 2005 работал в ВР заместителем председателя. Имею первый ранг госслужащего. Награды «Орден за заслуги» и «Заслуженный работник местного самоуправления Крыма». С лета 2005-го до лета 2014-го председатель Бахчисарайской районной Государственной администрации. Считался успешным руководителем: за девять лет привлек инвестиций в район больше чем остальные 13 районов вместе взятые.

Я считаю себя только гражданином Украины!

В 2014-м году открыто выступил против так называемого референдума, так называемого присоединения, и всего, что происходило в дальнейшем. Аннексию называю аннексией, а установленную власть - оккупационной. Считаю, что необходимо вернуться к границам 1991 г. установившимся при развале СССР. Эти границы признаны в мире и подтверждены соответствующими документами между Украиной и Российской Федерацией.

Теперь позволю себе привести некоторые ссылки на различные документы, которые являются обязательными для РФ, но были нарушены и реакция мира на эти нарушения.

На Конференции Объединенных наций 26 июня 1945 года 50-ю государствами был подписан международный договор – Устав ООН, ратифицированный СССР 24 октября 1945 года.

8 декабря 1991 года было подписано Соглашение про создание Содружества Независимых Государств (Беловежское соглашение). 10 декабря 1991 года соглашение было ратифицировано Верховными советами Украины и Белоруссии, 12 декабря – парламентом России.

Согласно статьи 5 этого соглашения «Высокие Договаривающиеся Стороны признают и уважают территориальную целостность друг друга и неприкосновенность существующих границ в рамках Содружества…»

Президент Российской Федерации Борис Ельцин письмом от 24 декабря 1991 года уведомил мировое сообщество о том, что Российская Федерация является «Продолжателем СССР в ООН, включая участие России в Совете Безопасности ООН, а также признания подписанных и ратифицированных Советским Союзом международных договоров и их последующей имплементацией в национальное законодательство России».

Впоследствии, в Конституции Российской Федерации, принятой 12 декабря 1993 года, была введена норма ч. 4 ст. 15 «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора». Таким образом, закрепляется приоритет международного права над внутренним законодательством.

Будапештский меморандум - меморандум о гарантиях безопасности в связи с присоединением Украины к Договору о нераспространении ядерного оружия. Подписан 5 декабря 1994 г. лидерами Украины, США, России и Великобритании. После событий 2014 г. Украина, США и Великобритания заявляли о нарушении России ее обязательств по меморандуму. Речь идет о гарантиях безопасности и территориальной целостности Украины со стороны указанных государств.

31 мая 1997 года был подписан Договор про дружбу, сотрудничество и партнерство между Украиной и Российской Федерацией, вступил в силу 1 апреля 1999 года. В преамбуле этого документа, Украина и Россия подтвердили «свою приверженность нормам международного права, прежде всего целям и принципам Устава Организации Объединенных Наций, и придерживаясь обязательств, которые взяты в рамках Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе». Согласно статьи 2 Договора стороны обязались соответственно положений Устава ООН и обязательств по Итоговому акту ОБСЄ уважать территориальную целостность друг друга и подтвердили нерушимость существующих между ними границ.

Несколько слов о Конституционном законе от 17 декабря 2001 г. «О порядке принятия в Российскую Федерацию и образование в ее составе нового субъекта Российской Федерации». В части 2 статьи 4 данного закона написано: «Принятие в Российскую Федерацию в качестве нового субъекта иностранного государства или его части осуществляется по взаимному согласию Российской Федерации и данного иностранного государства», Понимаю, что для суда Федеральный Конституционный Закон мало значащая бумажка, но я просто решил подчеркнуть, что в вопросе так называемого присоединения Крыма были нарушены прежде всего законы самой Российской Федерации.

23 апреля 2004 года президенты Кучма и Путин обменялись грамотами о ратификации договора российско-украинской границы и договор о сотрудничестве в использовании Азовского моря и Керченского пролива. Так вот, граница между Россией и Украиной проходит в Керченском проливе, а не под Херсонской областью.

27 марта 2014 г. в результате открытого голосования на заседании Генеральной Ассамблеи ООН принята резолюция 68/262 «О территориальной целостности Украины». Согласно резолюции, Генеральная Ассамблея подтверждает суверенитет и территориальную целостность Украины в ее международно признанных границах и не признает законности какого бы то ни было изменения статуса АРК и г. Севастополя, основывающегося на результатах общекрымского референдума, состоявшегося 16 марта 2014 года, поскольку этот референдум согласно данной резолюции, не имеет законной силы.

Голосование: из 193 членов ООН 100 – «за», 11 – «против», 58 – «воздержались», 24 – «не голосовали». Против проголосовали: Армения, Белоруссия, Боливия, Венесуэла, Зимбабве, КНДР, Куба, Никарагуа, Россия, Сирия, Судан.

В этой резолюции подтверждается приверженность Генеральной Ассамблеи суверенитету, политической независимости, единству и территориальной целостности Украины в ее международно признанных границах.

В другой резолюции ООН, «Положение в области прав человека в Автономной Республике Крым и городе Севастополе (Украина)», принятой 19 декабря 2016 года, звучит:

«...Осуждая временную оккупацию Российской Федерацией части территории Украины – Автономной Республики Крым и города Севастополя и подтверждая непризнание ее аннексии…»

«... Осуждая установление правовой системы Российской Федерации и соответствующее негативное влияние на положение в области прав человека в Крыму…»

«... Осуждая также серьезные нарушения и злоупотребления, совершенные в отношении жителей Крыма, включая убийства, похищения, насильственные исчезновения, политически мотивированные уголовные преследования, дискриминацию, притеснения, запугивания, насилия, произвольные задержания, пытки и жестокое обращение с заключенными, и их перевод из Крыма в Российскую Федерацию, а также нарушения других основных свобод, в том числе свободы выражения мнений, свободы религии или убеждений…»

Мы пытались приобщить к материалам дела одну из этих резолюций, однако суд нам отказал.

19 апреля 2017 года на заседании в Гааге Международный суд ООН огласил свое решение относительно введения временных мер в отношении России.

Председатель суда, Ронни Абрахам, сказал в ходе заседания: «На данный момент суд пришел к выводу, что крымские татары и этнические украинцы в Крыму остаются уязвимыми».

Суд постановил ввести меры для защиты и обеспечения прав украинцев и крымских татар на территории временно оккупированного Россией Крыма. Согласно решению: «РФ в Крыму должна воздержаться от введения ограничений относительно крымских татар, разрешить деятельность Меджлиса крымскотатарского народа и обеспечить доступность образования на украинском языке». И снова хочу напомнить о ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, в которой закрепляется приоритет международного права над внутренним, и, таким образом, это решение является обязательным к исполнению Россией.

Таким образом, международное сообщество однозначно признает Крым неотъемлемой частью Украины, находящейся под временной оккупацией Российской Федерации, а Конституция Российской Федерации устанавливает безусловный приоритет международных договоров над национальным законодательством.

Исходя из вышесказанного, возможными методами воздействия в данной ситуации я считаю только дипломатические - с применением санкций от международных организаций (организация объединенных наций, Европейский Союз), а также от конкретных стран. Это позиция высказывалась мной во многих интервью.

Несколько слов о моём состоянии здоровья. Являюсь инвалидом 3 группы. Основное заболевание − болезнь Паркинсона, 3 стадия. Кроме этого: состояние после операции на сердце (удаление опухоли, миксомы, из полости сердца в 2011 году); гипертоническая болезнь с высоким риском; сахарный диабет. Соответствующие документы есть в материалах дела, а также, с более свежими датами, переданы суду. Хочу обратить внимание, что заметная медлительность, монотонность, гипомимичность, скованность, дрожание рук, изменение походки − это признаки болезни Паркинсона, а не психических заболеваний, которые искал во мне следователь, добившись в прошлом году проведения принудительной психиатрической экспертизы.

Теперь подробнее о самом уголовном деле.

Уголовное дело возбуждено 12 мая 2016 года. Формальная причина − моё участие в сорокаминутной программе, 19 марта 2016 года, на крымскотатарском телеканале АТР, вынужденном вещать из Киева (в Крыму им работать не дали, так как нет свободы слова). Уголовное дело по части 2 статьи 280.1 УК РФ за «Публичные призывы к нарушению территориальной целостности Российской Федерации с применением сети Интернет».

Стоит отметить, что ужесточение законодательства в данном направлении произошло сразу после осуществления Россией оккупации Крыма и Севастополя и нацелена эта статья именно на наказание несогласных с аннексией. Наличие в ст. 280.1 УК РФ широкой формулировки «с целью побудить их к совершению действий по нарушению территориальной целостности РФ» указывает на то, что правоохранительные органы могут репрессировать лиц даже за критику аннексии Крыма Россией, что оставляет широкий простор для злоупотребления на практике.

Возникает вопрос: будут ли возбуждены уголовные дела, например, против Барака Обамы, Дональда Трампа, королевы Елизаветы ІІ, Ангелы Меркель, Эмануэля Макрона, Реджепа Тайыпа Эрдогана и прочих миллиардов людей на планете, которые критично относятся к аннексии Крыма и считают, что Крым – это неотъемлемая часть территории Украины? Таким образом, если возбуждать уголовное дело только против одних и не реагировать на аналогичное «нарушение» законодательства по отношению к другим − это однозначно является показателем избирательности преследования лиц. При этом, если исходить из логики преследования лиц и организаций, которые считают Крым частью Украины, вполне возможно посчитать ООН экстремистской организацией, а вместе с ООН и не признавшие т.н. «референдум» в Крыму и последующую аннексию Крыма Россией Венецианскую комиссию, Парламентскую ассамблею Совета Европы, Парламентскую ассамблею ОБСЕ, НАТО.

В материалах дела и в обвинительном заключении неоднократно указывается, что я якобы в своем выступлении обращался к неограниченному кругу лиц. Хочу пояснить, что интервью было на крымскотатарском языке, следовательно, понять его могли только лица, владеющие крымскотатарским языком в достаточной степени. Численность крымских татар около 300 000 человек, а на момент возбуждения уголовного дела видеозапись передачи посмотрело всего 711 человек (в том числе и сотрудники ФСБ). На сегодняшний день, несмотря на резонанс вокруг уголовного дела, видео имеет около 2400 просмотров. Глядя на эти цифры, говорить о «неограниченном круге лиц» более чем нелогично.

Заявляю, что это дело сфабриковано против меня за мою позицию, и за моё мнение. За то, что открыто говорю, что не признаю юрисдикцию Российской Федерации в Крыму. Дело сфабриковано. Шито белыми нитками.

Я сейчас это докажу: Программа велась на крымскотатарском языке. Следствие не стало утруждать собственную фээсбэшную структуру сделать экспертизу оригинала моей речи. Я уже не говорю о независимой экспертизе. Заказ поступил провести экспертизу так называемого дословного перевода, кстати, очень некачественного, и, более того, подогнанного «под статью».

Этот подогнанный текст почему-то назвали «стенограммой», подвергли экспертизе и получили нужные выводы. Подробно по действиям эксперта Ивановой выскажутся мои адвокаты. Я остановлюсь на одном эпизоде. Во время допроса эксперта в зале суда, на мой вопрос, «Что такое стенограмма?», Иванова ответила: «Расшифровка устной речи». Хочу пояснить, что стенограмма − это текст, представляющий дословную запись устной речи по методу стенографии, а также расшифрованный текст такой записи. «Стенограмма» может быть только на языке оригинала, т. е. в данном случае − на крымскотатарском языке. Она не может быть в переводе, в переводе это так и называется − перевод.

Думаю, все нормальные люди понимают, что интервью в прямом эфире не стенографируется, а текст, представленный на экспертизу можно назвать «труд» переводчика с импровизациями, сокращениями и дополнениями от себя, но никак не «стенограммой с сохраненной орфографией и пунктуацией».

Мне в присутствии суда пришлось рассказывать этому специалисту, что такое стенограмма, что такое расшифровка и что такое дословный перевод. Таким образом, следователь и эксперт совершили подмену понятий, что подтверждается рецензией Гильдии экспертов-лингвистов России, и состряпали уголовное дело, сделав экспертизу не моего выступления в прямом эфире, а труда переводчика с вольностями и отсебятиной при переводе.

Приведу несколько примеров т.н. «неточностей» при переводе и экспертизе:

Материалы дела том 2, стр 81.

Эксперт Иванова отвечает на четвертый вопрос следователя.

Вопрос: Имеются ли с позиции лингвистической квалификации в высказываниях мужчины в тексте стенограммы видеозаписи «Ильми Умеров. Прямой эфир. 19.03.16» призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации, если да, то какими языковыми средствами они выражены?

Ответ: «В результате проведенного лингвистического исследования установлено, что с позиции лингвистической квалификации в представленном на исследование тексте имеется призыв к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации. «Надо вынудить Россию выйти из Крыма, Донбасса и Луганска, если бы вернули границы Украины назад на прежнее место…».

«... Я повторяю надо вынудить Россию выйти из Крыма и Донбасса». Побуждение выражается синтаксической конструкцией со значением долженствования «надо» + инфинитив «вынудить выйти». (Не знаю, понимает ли сама Иванова, что она написала в последней фразе. Я погуглил слово «инфинитив, оказалось, что это неопределённая форма глагола (от лат слова неопределённый). Получилось, что к придуманному «надо» прибавили «неопределенность», и получили «побуждение» которое приведет суд к обвинительному приговору).

Далее эксперт продолжает: «Исходя из контекста следует, что под действиями, указанными в данных высказываниях, понимается выход Крыма из состава России и его возможное присоединение к Украине».

Так вот, я утверждаю и заявляю, что ключевое слово «НАДО» в обеих фразах я не произносил. Причем, во второй фразе, при исследовании диска здесь в суде, мы доказали, что в этом месте этого слова нет, и с этим согласился переводчик. А вот в первой фразе, слова «надо» нет даже в тексте перевода, представленного на экспертизу − эксперт Иванова добавила его от себя. Таким образом, она совершила подлог, подогнав содержание фразы под «призыв».

Эти две фразы взяты из моего ответа на вопрос про возможность международных организаций (ООН, ЕС) оказывать помощь Меджлису крымскотатарского народа. Я объяснял, что сейчас их влияния хватит лишь на материковую Украину, а на территорию Крыма, в нынешней ситуации, фактически влияния не будет. Поэтому, если бы эти организации усилили санкции против России настолько, что Россия сама отказалась бы от Крыма, если бы восстановились границы, и тогда появилось бы влияние международных организаций на территорию Крыма. (На видео 21-22 минуты)

Другой пример: Том 2, стр 65 , а также во всех местах где изложен т. н. «перевод». На видео с 17 минут 40 секунд я перечисляю две общественные организации (Къырым и Къырым бирлиги), которые созданы как альтернатива Меджлису крымскотатарского народа. Я не называл фамилии руководителей этих двух организаций, а в «переводе» после перечисления названий, соответственно указанно «рук Ильясов», и «рук Неметуллаев». С какой целью это сделано, я объяснить не могу. Но факт, что в документе, который назван «стенограммой» с «не измененной пунктуацией и орфографией», имеются такие грубые вставки.

Третий пример: На первой же минуте интервью довольно длинный вопрос журналиста переведён очень коротко.

Вопрос: «... Эльбетте кечкен афта девамында, мында, Киевте, энди, къырымтатар Миллий Меджлисини топлашувы откерильды. Шу топлашувда иште бир чокъ меракълы суаллерде музакере этильди. 18 майис кунюни алсакъ, яни бу сене 18 майис куню насыл кечириледжек, Къырымда бирде-бир тетбирлер планлаштырыланами?»

Этот же вопрос в «переводе»: «Конечно, в прошлую неделю в Киеве прошло очередное заседание Меджлиса. Какие мероприятия планируются в этом году 18 мая».

Этот очень сокращённый перевод комментировать не буду, только отмечу - может быть этот т.н. дословный перевод названный «стенограмма» с «сохраненной пунктуацией и орфографией», необходимо было назвать как-то по-другому, например: «перевод следствия».

Последний пример. На самом деле неточностей в официальном переводе, переданном в ФСБ из Крымского Инженерно-педагогического университета, гораздо больше, чем я смогу здесь сейчас представить. Я попытался найти неточности в официальном переводе (начало в томе 1, стр 30). Сразу оговорюсь, с поставленной задачей я не справился, меня хватило лишь на первую страницу. Лишь на одной (первой) странице, я обнаружил 16 (шестнадцать!) неточностей. Продемонстрирую прямо из тома материалов дела, том 1, стр 30.

Если суду недостаточно примеров, я готов провести исследование диска и побыть в роли переводчика.

По ходу следствия время от времени происходили невероятные истории. Расскажу три: про росфинмониторинг, про психушку и про давление на всех моих адвокатов.

Росфинмониторинг − федеральный орган исполнительной власти. Создан для противодействия легализации доходов, полученных преступным путем, и финансирования терроризма. Так вот, только из-за того, что против меня возбуждено, вернее сфабриковано, уголовное дело, я оказался в списке действующих террористов и экстремистов. Список составляет как раз росфинмониторинг. Теперь я резко ограничен в любых банковских и вообще финансовых операциях. А как же презумпция невиновности? Задаю я риторический вопрос.

Статья, которую мне предъявляют, не предполагает обязательного проведения психиатрической экспертизы. Следователь Скрипка 16.06.2016 выносит постановление о проведении амбулаторной психиатрической экспертизы, назначает дату проведения. Я расценил это как попытку дискредитации моей личности и унижение деловой репутации, и отказался от участия в этой экспертизе. Следователь, обидевшись на мою несговорчивость, после долгих уговоров и угроз провести экспертизу принудительно, подал в Киевский районный суд города Симферополя ходатайство о помещении меня в психиатрическую клинику для проведения принудительной психиатрической экспертизы.

Суд состоялся 11 августа 2016 года (том 2, стр 90). Во время заседания у меня случился гипертонический криз − меня с артериальным давлением 270/120 «скорая помощь» прямо из суда доставила в кардиологическое отделение седьмой горбольницы. Несмотря на это, судья Татьяна Рубе продолжила заседание в мое отсутствие и вынесла постановление о проведении принудительной экспертизы.

С первого дня моего пребывания в стационаре кардиологии, следователь Скрипка вместе с другими сотрудниками ФСБ оказывали сильное давление на врачей и администрацию больницы, с целью перевести меня в психиатрическую клинику для экспертизы. Врачи согласились выписать меня лишь на седьмой день.

Последующие 21 день я провел в психиатрической клинике, среди сотни душевнобольных. Ужасные санитарно-гигиенические условия, невозможность пользоваться туалетом и душем, постоянное присутствие рядом душевнобольных, отсутствие привычного режима питания (обязательного при диабете), изоляция от внешнего мира.

Я оценил проведение экспертизы как «одну большую пытку», имеющей целью запугать, деморализовать и унизить меня. Кстати экспертиза не выявила у меня психических заболеваний. Теперь я один из немногих людей у которых есть справка о психическом здоровье.

Принудительная экспертиза получила очень широкий резонанс во всем мире:

26 августа − Президент Украины Петр Порошенко назвал принудительное содержание меня в психиатрической клинике возвратом в сталинские времена.

26 августа − Международная правозащитная организация Human Rights Watch сделала заявление, в котором говорится: «Попытка использовать психиатрию, чтобы заставить Умерова замолчать и очернить его репутацию, широко практиковавшаяся в отношении диссидентов в Советском Союзе, является вопиющим нарушением прав человека».

27 августа − заявление Европейского Союза с требованием моего немедленного освобождения и еще раз подчеркнутой позицией, что Европейский Союз остается верным своей политике непризнания незаконной аннексии Крымского полуострова.

30 августа − заявление ГосДепа США, в котором говорится: «США очень обеспокоены задержанием лидера крымских татар Ильми Умерова. Как мы понимаем, состояние его здоровья стало критическим. Он силой удерживается в психиатрической клинике. Практика заключения диссидентов в психиатрических клиниках нас очень беспокоит».

7 сентября международная правозащитная организация Amnesty International заявила «Принудительное психиатрическое лечение, которому подвергается Ильми Умеров, является ничем иным как репрессиями за его политическую деятельность» и напомнила, что вынужденное психиатрическое лечение без свободного и осознанного согласия можно приравнять к пыткам или другим видам жестокого обращения.

· 26 августа и 3 сентября в Киеве и многих других европейских городах, а также в Канаде и Турции прошли акции в мою поддержку и требованием немедленного освобождения.

Одной из особенностей моего уголовного дела стало давление на адвокатов. Все четыре моих адвоката во время следствия испытывали то или иное воздействие со стороны власти.

Эдема Семедляева несколько раз проверяла «налоговая» на предмет занятия гостиничным бизнесом по месту жительства. Были попытки «сотрудников» проникнуть в дом. Добавлю, что Семедляев никогда гостиничным бизнесом не занимался.

Эмиля Курбединова посадили на 10 суток административного ареста за публикацию в интернете четырехлетней давности. Только очень широкий резонанс предотвратил возбуждение уголовного дела. В офисе адвокатов Курбединова и Семедляева был проведен обыск, в результате чего были изъяты все компьютеры содержащие адвокатскую тайну. Также адвокатское досье в бумажном виде, по моему уголовному делу, было очень внимательно изучено сотрудниками правоохранительных органов.

Марка Фейгина постоянно пытаются дискредитировать и лишить лицензии в Московской коллегии адвокатов.

Николай Полозов, насильно, путём похищения, был доставлен в кабинет следователя ФСБ для допроса в качестве свидетеля. Несмотря на то, что показаний он не дал, был оформлен соответствующий протокол и подшит в «дело». Теперь Полозов не может в данном уголовном деле быть адвокатом, поэтому он выступил в качестве свидетеля. Очевидно, что следствие в моем уголовном деле сработало из рук вон плохо, просто провально. Их т.н. «доказательства» все оказались несостоятельными, даже сфабриковать, как следует, не смогли. А ведь расчёт у следствия был очень простой: дело заказное, политически мотивированное, судья никуда не денется, заказ власти выполнит. Зачем заморачиваться на какие-то доказательства вины, когда есть выводы экспертизы. Экспертиза подтвердила, прокурор поддерживает, у ФСБ все под контролем, суд, конечно же, примет обвинительное решение.

Однако в суде все пошло не так. Во время судебного заседания первым начал путаться в показаниях оперативник ФСБ Владимир Шевченко. Сначала он заявил, что получил ориентировку, потом говорил, что сам её обнаружил.

В следующем заседании суда, свидетель Будько категорически отказывается и не подтверждает факт проведения допроса в качестве свидетеля в центральном офисе ФСБ на бульваре Франко. Она категорически не помнит, что была в этом здании вообще, хотя в материалах дела все протоколы подшиты и даже подписи в них есть. Через несколько заседаний другой свидетель, Бондарюк (подруга Будько), тоже категорически отказывается от такого же допроса. Коллективная амнезия какая-то получается.

Кстати эти подружки ещё до возбуждения уголовного дела привлекались в качестве понятых и от этого они не отказываются. Уже после возбуждения уголовного дела, 26 мая 2016 г. их якобы пригласили на допрос в качестве свидетелей. В материалах дела имеются протоколы, почему-то совершенно идентичные. Как девушки, допрошенные в разное время, дали абсолютно одинаковые показания остается загадкой. Следователь Скрипка вразумительный ответ дать не смог. А когда один из адвокатов сказал ему о том, что обе «свидетельницы» вообще отрицают факт допросов на бульваре Франко, Скрипка в сердцах вскрикнул: «Не может быть…» Видимо понял, что чего-то не доработал, девушек забыл предупредить.

(Продемонстрировать пример одинаковых ответов. Стр 172 и 176, том 1).

Здесь необходимо добавить, о том, что суд, по нашему ходатайству обратился в ФСБ с запросом «были ли Будько и Бондарюк в центральном здании УФСБ 26 мая 2016 года». Ответ не заставил долго ждать, пришёл через две недели, но не за подписью начальника или заместителя начальника ФСБ, а за подписью того же следователя Скрипки И.А. в ответе, он подтверждает факт допросов, а вот вход девушек в здание подтвердить не получается, т.к. якобы вся документация уничтожена. Я считаю, что подобный ответ прозвучал как насмешка над судом. А вот Будько и Бондарюк сказали правду − не было никаких допросов, они сфабрикованы, впрочем, как и уголовное дело в целом.

Допрос в суде также показал полную некомпетентность эксперта Ивановой. Она даже не просматривала предоставленный ей диск, в котором моё интервью на крымскотатарском языке. Она лишь осмотрела диск. Назвав некачественный дословный перевод, «стенограммой с сохранённой пунктуацией и орфографией», построила свои субъективные суждения, (она сама так на допросе это назвала) в выводы, согласно которым я вполне реально могу быть осуждён на срок до пяти лет, за слова и фразы, которые я не произносил.

Я даже могу сказать, что в какой-то степени благодарен судье, да и прокурору тоже, за то, что они настояли на исследовании диска прямо в суде. Исследование показало множество неточностей в работе переводчика К. Салединова.

По ходу перевода я и мои защитники много раз поправляли его. А в самом важном для меня месте, в переводах из материалов уголовного дела изложено: «НАДО вынудить Россию выйти из Крыма и из Донбасса». Я громко спросил у переводчика, как на крымскотатарском звучит слово надо. Он ответил «КЕРЕК». Суд, несколько раз прослушав это место в моем интервью, убедился в том, что слова «керек» в этом месте нет. Переводчик Салединов тоже произнёс: «Слова «керек «здесь в этом месте нет».

На самом деле в этом месте своего интервью, я говорил о помощи международных организаций крымскотатарскому Меджлису, которая фактически не распространяется на территорию Крыма. А также говорил о санкциях, которые применяют международные организации (ООН, ЕС) в отношении РФ.

Цитирую перевод профессора Керимова, который был приобщен к материалам дела: «Для оказания помощи Меджлису крымскотатарского народа - если бы все вместе усилили бы, расширили бы, углубили бы санкции, если бы вынудили Россию отказаться от Крыма и уйти из Донецка и Луганска, если бы вернули назад границы Украины, после этого влияние этих международных организаций было бы сильнее. А в настоящее время у них, может быть, хватит возможности оказывать влияние на Украину и часть Меджлиса, которая находится там в Украине. Но на сложившуюся ситуацию и происходящие события в Крыму, я думаю, фактически их влияния не будет. Их влияние должно быть, повторяю, чтобы вынудить Россию уйти из Крыма и Донбасса».

То есть, под влиянием санкций Россия сама откажется от Крыма. Словосочетания «НАДО ВЫНУДИТЬ» я не произносил, и это было доказано здесь, в зале суда, при осмотре видеозаписи и проведении перевода.

Выше, более подробно говоря о неточностях и подлогах в работе переводчика и эксперта, я останавливался на том, что в двух фразах, которые легли в основу обвинения, дописаны слова «НАДО» (в первой − при экспертизе, во второй − при переводе). На этом некорректном переводе с добавлением «нужных» слов строилась т.н. экспертиза. Как тут ещё раз не вспомнить о том, что этот «перевод» назван «стенограммой», в которой «сохранена орфография и пунктуация источника». Этот, подогнанный текст был подвергнут экспертизе, согласно выводам которой следует, что «в представленном на исследование тексте стенограммы видеозаписи «Ильми Умеров. Прямой эфир. 19.03.16» имеется призыв к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности РФ».

В результате ни следствие, ни прокуратура не утруждали себя работой, ведь есть мнение «специалиста». ЭКСПЕРТИЗА всегда права?!

В материалах дела есть, приобщенный судом, дословный перевод части моего интервью, 20-23 минуты, выполненный профессором И. Керимовым. В нем нет слова «НАДО» в тех двух местах, основываясь на которые т.н «эксперт» делает свои выводы.

Также, в материалах дела есть, приобщенная судом, рецензия на заключение эксперта О. Ивановой, выполненная в Москве. Рецензия исполнена Гильдией лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам (ГЛЭДИС). Из части 2 итоговых выводов данной рецензии следует, что экспертом, вслед за следователем, допущена подмена понятий. Вопросы следствия в действительности относятся не к какой-либо стенограмме какой бы то ни было видеозаписи, а к переводу с крымскотатарского языка, автором которого является переводчик. В представленных на экспертизу материалах данного уголовного дела отсутствуют сведения о том, что исследованный экспертом текст перевода, автором которого является К. Салядинов, каким-либо образом распространялся Умеровым, производился им, или хранился у него с целью распространения. Таким образом, вывод эксперта Ивановой по вопросу четыре вообще не относится к исследуемому ею тексту и, следовательно, не может быть признан обоснованным.

Мои адвокаты обратились в Украинское бюро лингвистических экспертиз Национальной Академии Наук Украины, которая составила Заключение экспертного исследования. Для исследования представили оптический диск с записью моего интервью и текст перевода, исполненный переводчиком Салядиновым для ФСБ. Перед исследователями поставили несколько вопросов, в т.ч. «Имелись ли в выступлении И.Умерова призывы к осуществлению экстремистской деятельности и к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности РФ».

Украинские специалисты обратили внимание на неточности в переводе и провели экспертизу с моей речи на крымскотатарском языке (стр 19). В заключительной части данного исследования указано два высказывания, которые содержат призывы следующего содержания: «Не поддаваясь страху, открыто выражать свое мнение» и «Не поддаваясь страху, приходить на судебные процессы по делам, касающимся крымских татар». А вот призывов к осуществлению экстремистской деятельности, а также призывов, направленных на нарушение территориальной целостности РФ в моих высказываниях не содержится. В отличии от т.н. эксперта Ивановой О. Н., киевский эксперт, доктор филологических наук, профессор, директор Украинского бюро лингвистических экспертиз НАН Украины, Ажнюк Богдан Николаевич, выполнил порученную ему работу честно и очень качественно.

К сожалению, суд отказал в приобщении к материалам дела этой альтернативной экспертизы.

Обвинение не представило ни одного человека в качестве свидетеля, который был бы готов подтвердить, что в моем интервью на крымскотатарском языке, был призыв к нарушению территориальной целостности РФ.

А вот защита представила десяток очень разных людей (можно было и тысячу пригласить). Половина из них специалисты по крымскотатарскому языку. Все они четко и уверенно подтвердили, что в моем интервью не было призыва к насилию и тем более к нарушению территориальной целостности РФ. Более того, последним из этих свидетелей была переводчик из КФУ, которая рассказала, что еще на стадии доследственной проверки (до возбуждения дела) ей было поручено перевести мое интервью. Однако в материалах дело это никак не отражено − нет ни обращения первого заместителя начальника управления ФСБ России по Крыму и Севастополю Ибрагимова к ректору ВУЗа, ни ответа из университета, ни самого текста перевода. Видимо, следствие этот перевод не устроил, и они вообще решили скрыть его существование. Это в очередной раз доказывает, что дело сфальсифицировано полностью, с самого начала.

После этого по ходатайству защиты была допрошена в качестве специалиста супруга моего брата. Судья допустил ее, в своем выступлении она указала на большое количество ошибок и неточностей в переводе следствия. Уже после допроса, прокурор заявил отвод, назвав ее родственницей. Адвокаты доказали судье, что согласно законодательства супруга брата родственником не является. В результате, судья взял на себя ответственность и принял отвод специалиста, назвав ее «лицом прямо или косвенно заинтересованным в исходе дела», хотя в ходатайстве прокурора такой формулировки не было. Таким образом, судья в очередной раз «защитил» перевод следствия.

Я не отказываюсь от своих убеждений и от своего мнения, но в данном случае заявляю: дело сфабриковано, вменяемого мне призыва в этом интервью - не было!

Прошу суд, вынести частное определение и возбудить уголовное дело в отношении следователя Игоря Скрипки и эксперта Ольги Ивановой.

Учитывая, что все доводы обвинения оказались несостоятельными, у суда есть шанс, несмотря на давление нынешней политической власти, принять справедливое решение, не выполняя политический заказ. Не стоит в данном случае защищать «честь мундира» − чести за этим временным мундиром нет!»

Напомним, в среду, 20 сентября, в Крыму на заседании так называемого «Симферопольского районного суда» по рассмотрению «дела» заместителя председателя Меджлиса крымскотатарского народа Ильми Умерова в среду, 20 сентября, «прокурор» запросил для него наказание в виде лишения свободы сроком на 3 года 6 месяцев условно.

{add_video_1}